4 октября — День Космических войск России, ч. 1

Стыдно мне, конечно, что провафлил такую замечательную для меня дату 4 октября! И поздравил с ней меня один человек на всём свете — бывший мой заместитель во время работы уже на «гражданке», сам в прошлом четканский офицер-ракетчик РВСН.

Совсем немного истории. 4 октября 1957 года в Советском Союзе с пл.1 5-го НИИП МО СССР (космодром «Байконур»), расположенного вблизи ж/д станции Тюра-Там Зап.-Казахстанской ж.д., был осуществлён первый в мире успешный запуск искусственного спутника Земли. В мгновение ока после опубликования этой новости всеми мировыми информационными агентствами американцы оказались в жопе по самые гланды!

Только представьте себе, всего через 12 лет, (двенадцать, Карл!), страна, перенесшая все тяготы Великой Отечественной войны, потерявшая свыше 27 миллионов своих лучших граждан, ещё не полностью оправившаяся от величайшей трагедии в мировой истории, самостоятельно, а не в консорциуме с какими-то иностранными прихлебаями сумела успешно покорить космическое пространство, не собираясь останавливаться на достигнутом! И в авангарде этой очередной победы СССР стояли лучшие гражданские и военные умы, самые подготовленные гражданские и военные специалисты, самые умелые гражданские и военные руки. Не буду вдаваться в подробности (об этом можно много где почитать, в той же Педивикии, например), но в результате последовательных трансформаций день 4 октября стал, в конце концов, Днём Космических войск России.

Что касается Вашего покорного слуги, то Космическим войскам было отдано 10 лучших лет моей жизни, память о которых я навсегда сохранил в своём сердце! Во завернул, аж чуть скупую мужскую слезу на шинель не уронил…

Вспоминаю, как 1 сентября начались занятия в нашей «системе», и нас, первокурсников, на первом занятии по «Основам устройства вооружения» привели на экскурсию в одну из лабораторий кафедры вооружений, располагавшуюся в бывшем манеже 2-го кадетского корпуса. Сказать, что мы были потрясены — ничего не сказать. Перед нами развернулась картина, в сравнении с которой тогдашний павильон ВДНХ «Космос» был «жалким подобием левой руки». Не буду приводить подробностей, но апофеозом этого пейзажа был лунный модуль, к сожалению, так и не слетавший к Луне!

Учиться было очень интересно. Мы гордились своим учебным заведением — своей «системой» — и очень переживали, что по соображениям секретности не могли похвастаться своей причастностью к космосу перед красотками и гражданскими обсосами, т.е. шпаками (про шпаков см. у Куприна Александра Ивановича).

В те годы все космические в/части и учреждения существовали под легендой прикрытия и военнослужащие этих частей носили разную военную форму и знаки различия: одни были связисты, другие — лётчики, мы же были артиллеристами. В городе хватало курсантов артиллерийских и противовоздушных учебных заведений, нас с ними постоянно путали, и нас это сильно удручало…

Раз уж зашла речь о знаках различия, расскажу как военная молодёжь трактовала эмблемы некоторых (какие смог вспомнить) родов войск того времени.

По окончании ВВУЗа распределили меня на Байконур. Сначала там основные части носили форму артиллеристов. Кроме нас там служили моряки, ракетчики РВСН, строители и пехота. Через несколько лет мы переоделись в лётчиков. Одновременно мариманов тоже начали склонять к переодеванию в лётчиков. Они долго сопротивлялись, но в итоге начальство победило. Строителей со временем попёрли с космодрома — нахрен там нужны нацмены-бунтовщики! Да и строить стало нечего — спасибо плешивому перестройщику… Только ракетчики РВСН остались с артиллерийскими эмблемами, как и раньше.

Однажды во время испытательного пуска межконтинентальная ракета на выходе из шахты взяла, да и взорвалась! Шахта та была расположена в паре-тройке километров от нашей техпозиции. Двигатели той ракеты работали на несимметричном диметилгидразине и тетраоксиде диазота. При химической реакции друг с другом образуются продукты сгорания в виде красивого дыма насыщенного оранжевого цвета с выделением колоссальной энергии. Сами же эти компоненты ракетного топлива крайне токсичны: разок вдохнул — понос, судороги и смерть… Но оранжевый дым не был так уж сильно опасен, ведь ядовитые компоненты уже прореагировали. Но об этом знали только посвящённые. Во время взрыва в соседнем техздании завалилась пара стоек аппаратуры, она была в морском исполнении и стояла на каких-то резиновых амортизаторах (вечно для мариманов какую-то муйню придумывают, загадочные они ребята, непонятно только, почему аппаратура в таком исполнении попала к нам), в нашем же техздании вынесло пару оконных стёкол. После взрыва ракеты подул лёгкий пустынный ветерок в нашу сторону и красивое апельсиновое облако начало движение в сторону нашей техпозиции. Командир дежурных смен вместе с дежурным по части решили, что лучше перебздеть, чем недобздеть и объявили химическую тревогу. Господи Иисусе! Такой слаженной и отточенной военной организации я не видел ни до этого события, ни после! В считанные секунды весь личный состав боевых расчётов выскочил из техзданий, мгновенно построился и, выполнив команду: «Газы!», т.е. натянув противогазы ПМГ на свои хлебальники, в ногу(!), строем, бегом под командованием старшин отправился в убежище, которое находилось в 3-х километрах и представляло из себя карьер, из которого в 1955 году брали песок для строительства «Гагаринского» старта пл.1. При этом старослужащие бойцы пытались обменять свои, лишённые клапанов, противогазы на новенькие неиспорченные противогазы молодых солдат. Зачем, спросите Вы, нужно было выдирать из них клапана? Если среди нас домохозяйки, то так и быть, поясню. Да чтобы бегать на химтренажах каждую среду или во время наказания легко и непринуждённо! Но в данном случае никто не хотел умирать… Молодёжь обрекла «дедушек» Советской Армии на верную мучительную смерть в конвульсиях, при резях, слюноотделении, судорогах и поносе! (Шутка юмора). Оранжевый туман постепенно опустился до уровня человеческого пояса, т.е. по яйца, и накрыл нашу часть. В этой ситуации самые нервные офицеры отправились в штаб за дальнейшими указаниями командования, не самые нервные закрылись в своих аппаратных, и только пара «пятнадцатилетних капитанов» с кирпично-красными шеями и с печатью неизбежности на обветренных лицах, с достоинством, раздвигая ногами апельсиновый туман, неторопливо вышли на улицу, уселись в курилке и закурили «Приму». Они молчали, думали о вечном и почти ничего в этой жизни уже не боялись…

Продолжение следует…